Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея] - Джордж Кокс

После этого философского замечания я углубился в прозу моего друга. Над вступительной частью статьи действительно основательно потрудился главный редактор, но описание событий было дано Стюартом, который умел работать необычайно быстро.

Вот как выглядели детали произошедшей драмы. Вчера Джейнис Эбинджер вышла из дома в семнадцать пятнадцать. У нее были кое-какие дела в городе, а потом она отправилась в Пайнвуд, на коктейль к одной из своих приятельниц, жене доктора Орчевского.

В шестнадцать часов, до ухода из дома, она разговаривала по телефону с мужем. Арнольд Эбинджер сказал жене, что в этот вечер будет очень занят: именно в этот день ему предстояло официально выдвинуть в мэрии свою кандидатуру.

Это был последний разговор супругов.

Джейнис Эбинджер вернулась домой около двадцати часов. Арнольда дома не было. Она поужинала в одиночестве; прислуживал слуга — черный, естественно. В двадцать три часа Арнольда все еще не было. Однако это ее не беспокоило. Она примирилась с последствиями политической карьеры мужа, с изменением часов трапез и возвращения домой, и в полной мере отдавала себе отчет в том, что этот вечер был особо важен для ее мужа. Поэтому она спокойно легла спать, зная, что Арнольд, вернувшись, обязательно разбудит ее, чтобы пожелать ей доброй ночи.

Беспокоиться она начала утром. Ее волнение усилилось, когда прислуга сообщила ей, что хозяин не возвратился на ночь.

Далее Стюарт Реннер процитировал ее слова:

«Я ничего не знала о планах мужа — его политическая деятельность совершенно изменила распорядок нашей жизни. Поэтому утром я позвонила в его офис, чтобы секретарша рассказала мне, что предусмотрено в его расписании назначенных на сегодня свиданий. Секретарши еще не было. Мне пообещали оставить ей записку, чтобы она, когда придет, немедленно позвонила мне. Однако в это время наш садовник, начинающий работу в девять, принялся сметать опавшие листья вокруг бассейна и обнаружил… моего мужа».

В этом месте — так писал Стюарт Реннер — миссис Эбинджер начала рыдать.

Я оторвал нос от пахнущей краской газетной полосы в ту минуту когда посыльный принес из типографии пачку свежих газет, которые через четверть часа должны были поступить в продажу. Это было первое послеполуденное издание.

— Твоя статья… она очень интересная, — сказал я. — Однако ты не пишешь, каким способом был убит Эбинджер…

— Ты прав, Ричард. Но я должен был как можно скорее дать сведения в номер и не стал ждать заключения медицинского эксперта. Сейчас я уже знаю кое-какие подробности. Так что для вечернего выпуска успею написать еще одну статью, хотя еще нельзя утверждать, какими будут результаты вскрытия.

Я взял очередную сигарету из его пачки.

— Рассказывай дальше, Стюарт. Это в самом деле очень интересует меня.

— Значит, так… По предварительным данным, на Эбинджера напали сзади в тот момент, когда он возвращался к себе. Его оглушили с помощью какого-то тяжелого предмета — может быть, это был разводной ключ, а может, свинцовая труба, — потом бросили в бассейн, где он и утонул.

Я провел ладонью по волосам.

— Ясно как день. Так когда же все это случилось?

— Врач, на основании предварительного осмотра, придерживается мнения, что прошло около пятнадцати часов с момента, когда он оказался в воде. Естественно, только вскрытие установит точное время смерти.

— Итак, ты говоришь, что тело вытащили из воды в девять… Тогда, если отнять пятнадцать часов, то получится, что в бассейн его бросили около восемнадцати часов… Действительно, странное стечение обстоятельств!

— Почему? — спросил он.

— Потому, что в это самое время Джейнис Эбинджер находилась в моем бюро, где делилась со мной своими заботами.

— В самом деле, престранное стечение обстоятельств, — подтвердил Стюарт.

— А кроме того, это вещь совершенно невозможная, — добавил я.

Он взглянул на меня изумленно и дал понять, что ничего не имеет против того, чтобы я обосновал это заключение.

— А вот послушай! Джейнис звонила ему около шестнадцати. Он сказал ей, что вечер у него занят и что в связи с этим он рано не вернется. И почти сразу же отправляется домой, располагается на краю бассейна и ждет, когда его оглушат и утопят. Ты не считаешь, что это очень странно? Тем более что никто из прислуги не видел его возвращающимся.

— Очень интересные рассуждения, — заметил Стюарт. — Однако тот факт, что он вернулся домой никем не замеченный, не является чем-то необычайным. Тот же самый вопрос задал О’Мэлли садовнику, который одновременно работает еще и за сторожа. Этот человек обычно кончает работу в семнадцать, после чего отправляется к себе, в маленький домик, который ты, по-видимому, заметил, — он находится справа от ворот. Так вот, садовник объяснил О’Мэлли, что его хозяин проезжает через ворота, только когда возвращается домой в собственном автомобиле. Однако довольно часто его привозят домой сотрудники или клиенты. В этом случае он входил на территорию виллы через маленькую калитку в ограде за углом, шел мимо бассейна и выходил прямо к двери гостиной. Тем самым значительно сокращал путь, не пересекая парк… И еще одно любопытное стечение обстоятельств: вчера у его камердинера был выходной день. Он вернулся домой лишь около девятнадцати, к ужину.

— Та-ак, — протянул я. — Хотелось бы знать, воспользовался ли убийца счастливым стечением обстоятельств или им все было рассчитано и учтено. Стоило бы проверить, кто отвозил Арнольда Эбинджера домой вчера вечером.

— Именно в этом направлении действовал Трэнт, — проинформировал меня Реннер. — Но не кажется ли тебе, что для парня, которого турнули со сцены, ты проявляешь слишком много интереса к этому делу?

Я не мог удержаться от смеха, глядя на его заинтригованную мину.

— Давай внесем ясность в этот вопрос. Миссис Эбинджер отказалась от моих услуг, хотя, как я уже рассказывал, вчера вечером она пришла в мое бюро, чтобы попросить меня заняться делом ее мужа. Я все еще не знаю, что подумал бы он об этом шаге своей жены. И задаю себе вопрос: похвалил ли бы он ее за это? Может быть, он сам отказал бы мне? Кроме того, сдается мне, что О’Мэлли имеет очень большое влияние на Джейнис Эбинджер; он внушил ей, чтобы она доверилась полиции и отстранила меня от дела. Кстати сказать, я считаю это совершенно нормальным: ведь это его работа. Наконец…

— Наконец?..

Я попросил его строжайше хранить тайну, тем более что это дело не было непосредственно связано с убийством Арнольда Эбинджера, и рассказал ему о моем ночном приключении.

— Ты, конечно, понимаешь, что я не могу так это оставить. Безнаказанность очень опасна. А кроме того, для меня это очень интересный след!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Видишь ли, я просто возвращаюсь к тому, о чем ты рассказывал мне минуту назад. Совершенно нормально то, что такая газета, как твоя, патриотичная, благоразумная и т. д. и т. п., зовет к крестовому походу против «Черных пантер». Однако я хотел бы узнать немного больше. Не забывай о том, что на меня напали «белые пантеры».

Он понял меня.

— А теперь информация за информацию! Скажи, чего, собственно, хотела от тебя Джейнис Эбинджер вчера вечером?

Я пожал плечами. Мне не было нужды что-либо скрывать от него.

Я весьма подробно рассказал ему о визите моей первой белой клиентки, но поскольку анонимное письмо в эту минуту уже было достоянием общественности, мой рассказ не объяснил ему ничего.

Ирвинг

Я попрощался со Стюартом Реннером перед входом в редакцию и двинулся пешком в направлении Уоско-Тауэр. Должен, однако, признаться без ложного стыда, что если бы я послушался своего внутреннего голоса, то пошел бы не в бюро, а домой, чтобы поскорее оказаться в постели. Это только в книгах герои всегда полны сил. Я же сейчас чувствовал себя так, словно меня только что извлекли из бетономешалки, проработавшей несколько часов.

Я стиснул зубы и с нежностью подумал об аспирине в ящике моего письменного стола. Я пользовался им после каждой солидной пьянки, а в эту минуту, можете мне верить, я предпочел бы моему состоянию самое жуткое похмелье.

Луиза Райт — образец безупречных секретарш — что-то отстукивала на машинке. Во взгляде, который она бросила на меня, тлела искорка триумфа. Я почувствовал, что ей нужно многое мне сказать.

— Дорогая девочка, принесите мне стакан воды и поведайте то, что вам не терпится мне сообщить.

Во взгляде, которым она одарила меня теперь, был гнев. Ну что ж, я спутал ее планы. Я уселся поглубже в кресло, бросил в рот две таблетки аспирина и запил их водой из стакана.

— Не злитесь на меня, Луиза. Эти твари здорово избили меня, и я сейчас действительно плохо себя чувствую. Но вы хотели мне что-то сказать? Прошу вас! Есть какие-нибудь новости?